Гражданская война 1918-1921 гг. — урок для XXI века - Кара-Мурза Сергей Георгиевич (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
Более того, вожди Февраля, именно вследствие своей оторванности от основной массы населения и неосознанного страха перед ним, потакали «революционной активности» антигосударственной стихии. К чему привело это потакание «гунну» со стороны либералов и эсеров? К тому, что вслед за сломом государственности началось «молекулярное» разрушение и растаскивание всех систем жизнеобеспечения России, и она «погрузилась во мглу»:
Можно утверждать, что в столкновении с «белыми» советский проект победил именно потому, что в нем идеал справедливости был неразрывно спаян с идеалом государственности. «Черносотенец» Б.В.Никольский признавал, что большевики строили новую Российскую государственность, выступая «как орудие исторической неизбежности», причем «с таким нечеловеческим напряжением, которого не выдержать было бы никому из прежних деятелей». Будучи сами близки к этой стихии, большевики не испытывали к ней никакого уважения и трезво оценивали и ее силу, и ее слабые места. Когда надо, они ее использовали, а потом подавляли.
Возьмем главный лозунг советской революции. Что такое «Вся власть Советам!»? Ведь если им — вся власть, то государство рассыпается на множество общин-республик, каждая со своим полновластным Советом. Та же опасность грозила трудящимся города — фабзавкомы превращали свою фабрику, свой завод в целостную общину, микрокосмос, слабо связанный с большими социальными и производственными системами. М.М.Пришвин записал в дневнике 2 июня 1918 г.: «Вчера мужики по вопросу о войне вынесли постановление: „Начинать войну только в согласии с Москвою и с высшей властью, а Елецкому уезду одному против немцев не выступать“. Похоже, в Елецком уезде было относительно более развито государственное чувство — ведь многие уезды не признали Брестского мира и считали себя в состоянии войны с Германией, независимо от Центра.
В советской идеологии история была искажена — вместо бунта «свято-звериной» русской души революция была представлена как разумное и чуть ли не галантное классовое столкновение (возможно, это умолчание было оправданным — не поминать лиха). Сказано было: красные за социализм, белые за капитализм, победил прогресс — просто и понятно. А ведь главной, стихийной и страшной силой был бунт «гунна». Для него одинаково были чужды и белые, и красные — носители того или иного порядка. И это течение пронизывало все слои общества и было повсеместным, ползучим, «молекулярным».
Есть замечательная книга о Гражданской войне — Артем Веселый, «Россия, кровью умытая». Автор ее, сам участник и очевидец, сразу после войны напечатал в газетах просьбу к ветеранам — прислать ему письма с описанием реальных эпизодов, без прикрас и без рассуждений. Он получил огромное количество таких свидетельств и смог использовать лишь небольшую их часть — сгруппировал письма и сделал из них книгу как множество описаний конкретных случаев. Получилась мозаичная, но очень красноречивая книга.
Начинает ее Артем Веселый символическим эпизодом. Он возвращается в Россию весной 1917 г. с эшелоном солдат полудезертиров (основания для их возвращения домой были смутными). На остановке солдат раздобыл курицу, притащил ее к эшелону и собрался зажарить. Он не стал возиться, рубить ей голову, а просто откусил ее у живой курицы и выплюнул. Заметив наблюдающего эту сцену Артема Веселого, он подмигнул и расхохотался. С этого события начинает автор большое повествование о Гражданской войне.
В ходе Гражданской войны в России погибло очень много людей. Точно не известно, но с вескими доводами говорят о 12 миллионах человек. Отчего погибла эта масса людей? Не от прямых действий организованных политических сил, например, боев и репрессий. За 1918-1922 гг. в Красной Армии от всех причин погибло 939 755 красноармейцев и командиров. Значительная, если не большая часть их — от тифа. Точных данных о потерях белых нет, но они намного меньше. Значит, подавляющее большинство граждан, ставших жертвами революции (более 9/10) погибло не от «красной» или «белой» пули, а от хаоса, от слома жизнеустройства. Прежде всего, слома государства и хозяйства.
Главными причинами гибели людей в русской революции было лишение их средств к жизни и, как результат, голод, болезни, эпидемии, преступное насилие. Развал государства как силы, охраняющей право и порядок, выпустил на волю демона «молекулярной войны» — взаимоистребления банд, групп, соседских дворов без всякой связи с каким-то политическим проектом (но иногда с использованием какого-то знамени как прикрытия, как это бывало, например, у «зеленых»).
В.В.Кожинов разделяет «бунт» и «революцию» как явления разной природы. На мой взгляд, это абстракция, годная лишь на первой стадии анализа. В русской революции, крестьянской в своей основе, «бунт» и стихийное массовое движение, не оформленное четко выраженной идеологией, были на определенном этапе едва ли не главным по своей энергии содержанием. Это и оттолкнуло от революции основную массу интеллигенции, что лишь усилило «гунна». М.М.Пришвин записал в дневнике 8 декабря 1918 г.: «Русская революция как стихийное дело вполне понятно и справедливо, но взять на себя сознательный человек это дело не может».
Овладеть этой волной, главным потоком революции, оказалось для Ленина самой важной и самой трудной задачей — хотя острая и прямая опасность исходила начиная с середины 1918 г. от белых. Поворот к «обузданию революции» происходит у Ленина буквально сразу после Октября, когда волна революции нарастала. Спасение было в том, чтобы согласиться в главном, поддержать выбранную огромным большинством траекторию. Для такого поворота к «обузданию» набирающей силу революции нужна была огромная смелость и понимание именно чаяний народа, а не его «расхожих суждений».
Партия большевиков уже в своей философии резко отличалась от других партий тем, что она открыто и даже жестоко подавляла «гунна» — она единственная была, по выражению М.М.Пришвина «властью не от мира сего». Почему Ленин решился и действительно смог прямо и честно выступить против «гунна», откуда у него был этот запас прочности? Это можно объяснить только тем, что он обращался к глубоким чаяниям и не боялся идти на конфликт с «расхожими суждениями».
Когда читаешь документы того времени, дневники и наблюдения (в основном со стороны противников Ленина — его соратники дневников не вели), то возникает картина, в которую поначалу отказываешься верить. Получается, что главная заслуга красных состоит в том, что они сумели остановить, обуздать революцию и реставрировать Российское государство. Это настолько не вяжется с официальной историей, что вывод кажется невероятным.
М.М.Пришвин был противником большевиков, но хотя бы либералом. А вот ценное свидетельство человека более правых взглядов (близкого к октябристам) — Алексея Васильевича Бабина (1866-1930), в эмиграции Алексиса Бабине. В 1988 г. в Англии вышли его дневники под названием «Дневник русской гражданской войны. Алексис Бабине в Саратове. 1917-1922». Он эмигрировал в 1890 г., вернулся в 1910 г., а дневник свой писал на английском языке, уже для американского читателя. Ценность его дневника в том, что он отстраненно повествует о бытовой, фактологической стороне гражданской войны, вплоть до подсчета орудийных выстрелов и пулеметных очередей. Из его дневников становятся ясны масштабы «стихийного» насилия в обстановке хаоса, агонии старой государственности. Рецензенты этой книги отмечают:
«Разумеется, автор не смог скрыть своих политических симпатий. Они не на стороне большевиков… Но, странное дело, Бабин отмечает и оказываемую им поддержку со стороны „добропорядочных“ граждан Саратова накануне перехода власти к Советам и неожиданные симпатии к новым правителям со стороны „ультраконсервативной“ университетской профессуры».
На самом деле ничего странного в этом нет, об этом же говорил и Пришвин: большевики сразу проявили себя как сила, занятая строительством государства, и в этом была надежда на возрождение жизни. И у множества «ультраконсервативных» буржуа и профессоров инстинкт жизни пересиливал их классовую ненависть.
